Хромая овсянка
В трехлитровой банке суетливо металась желтая с бурыми пестринами птица размером с воробья. Она прыгала на одной ноге, а другая безжизненно висела в полусогнутом положении. Бедная пичуга то и дело поскальзывалась на гладком стекле. Она пыталась удерживать равновесие с помощью правого крыла. Левое, видимо, было вывихнуто или сломано.
- Где ты ее нашел? – спросил я у соседа, который и принес мне калеку в банке.
- Сегодня мама с моей сестрой поймали ее у дороги, когда возвращались из Панкина. Она только прыгает, а летать не может… Как ты думаешь, она поправится?
- Вряд ли… - хмуро ответил я, - Но и выпускать ее нельзя – погибнет.
- Ты подержишь ее у себя?
- Конечно! – удивленный вопросом ответил я.
- А кто это?
- Овсянка. Видишь, какой у нее широкий клюв? Сразу видно – зерноядная.
На первые два-три часа я посадил птицу в картонную коробку и закрыл плотной материей, чтобы овсянка немного привыкла к неволе, к замкнутому пространству.
К вечеру я пересадил самца, а это был он (яркое оперение свидетельствовало об этом), в клетку. В ней еще меньше месяца назад жил щегол. Он попал в неволю в январе без маховых перьев. К началу апреля щегол уже чудесно летал, поэтому я выпустил его там же где и нашел: в зарослях репейника.
И вот мне опять повезло: новый «пациент» тоже оказался зерноядным. Правда, проблемы у овсянки посерьезней: вывихнуты крыло и нога.
Я не рассчитывал на выздоровление птицы, хотя все время на это надеялся и всячески пытался помочь бедной птице, попавшей ко мне в самый разгар гнездового периода.
Клетку поставил в закрытой комнате, чтобы коты не добрались. Насыпал пшена, налил воды, даже червей накопал.
Только я вышел из комнаты и притаился за дверью, чтобы понаблюдать за птицей через щель, овсянка на мое удивление сразу стала клевать корм. Однако стоило мне войти в комнату, как пленница начинала метаться по клетке. Я не хотел, чтобы она повредила себя еще больше, а потому старался тревожить ее только в случае необходимости.
На следующий день я наложил на большую ногу «шину-гипс», что я аккуратно вырезал из твердого мелкозернистого пенопласта. По форме шина повторял изгиб ноги птицы и имела в центре что-то вроде канавки, в которую я поместил саму ногу. Своеобразный гипс я закрепил нитками.
Внимательно изучив литературу по содержанию зерноядных птиц, в частности, овсянок, я добавил в рацион подопечной овес и немного подсолнечных семечек. Иногда я даже баловал овсянку сваренным вкрутую яйцом, творогом или какой-нибудь кашей.
Спустя неделю я пересадил птицу в более просторную клетку с металлическими прутьями. Ее мне отдали знакомые, которые купли для своего попугайчика новую.
Первое время я боялся, что овсянка расшибет себе лоб или повредит крылья. Но, к счастью, мои опасения не оправдались.
Скоро больная уже более уверенно стала перепархивать с жердочки на жердочку. А за крылом стала заживать и ножка. Я снял гипс.
В мае я должен был уехать в столицу. Овсянка осталась на попечение у моей мамы. В июне я вернулся, но клетка уже была пустая. Я бросился к матери с расспросами, и она тут же меня успокоила. Через пару недель после моего отъезда, овсянка совсем выздоровела, и мой друг отвез ее на велосипеде обратно в родные места, где и выпустил птицу.
Как знать, может быть, самец еще успеет найти себе пару и вывести птенцов…
27 декабря 2004 года
Воробей-мутант
Фотографировать воробьев в парках Москвы – одно удовольствие. Если прихватить с собой батон белого хлеба или семечек, то можно устроиться где-нибудь поудобнее и снимать суетливую свору пернатых, пока не закончится пленка или карта памяти. При чем сколько я не охотился со своим фотоаппаратом на домовых воробьев, каждый раз мне удавалось запечатлеть что-то новое, либо наблюдать нечто забавное, дающее вновь и вновь повод возвращаться в то же самый парк, к тем же самым знакомым «мужичишкам в серых армячишках».
На этот раз я предусмотрительно взял с собой и семечек для синиц, и хлеба для воробьев. Уделив часик лазоревкам да большим синицам, я переключился на воробьев, что кормились на берегу искусственного пруда. Сначала я бросал семечки, но с ними расправа происходила очень быстро, поэтому пришлось пустить в дело батон. Щедрые ломти еще теплого свежего хлеба вызвали настоящий переполох в пернатой братии. Воробьи отчаянно дрались за право утащить или хотя бы отщипнуть кусочек белого мякиша.
Среди прочих я заметил ловкого воробья, который легко нанизывал большие куски на клюв и улетал с ними в укромное место, чтобы лакомиться в одиночку. Присмотревшись, я обнаружил, что клюв у этой особи был длиннее обычного, а надклювье вообще значительно выступало вперед, словно наконечник копья. Этим «оружием» воробей без труда добывал самые крупные куски хлеба. Зато когда я бросил на землю семечек, и собратья необычного члена стаи набросились на угощение, он даже не пошевелился. Сложно сказать, что именно послужило причиной такого поведения. С одной стороны, возможно, хлеб ему нравится больше и он побрезговал клевать семена подсолнуха. А с другой стороны, не исключено, что аномально длинное надклювье просто не дает ему склевывать зерна или семечки с земли.
В практике содержания птиц в неволе известны случаи непомерного отрастания клюва у зерноядных птиц, что связано как с недостаточным стачиванием клюва, так и с нарушением обмена веществ. Последний же чаще всего вызван дефицитом витаминов, особенно группы В. Не исключено, что в условиях постоянной подкормки человеком наш «копьеносец» переключился на питание преимущественно подаваемым кормом, не уделяя достаточного внимания естественным источникам пищи. Однако почему тогда и у его собратьев не наблюдается схожей аномалии? Вероятность возникновения мутации невелика. Является ли это результатом адаптации, то есть приспособления к условиям окружающей среды, тоже сказать сложно. Хотя что как не клюв птицы подвержен наибольшему разнообразию? Ведь еще Дарвином было показано широкое варьирование формы и размера клюва у различных видов вьюрков, что свидетельствует о большой вероятности изменения в ходе эволюции этого важнейшего органа.
Конечно, наиболее правдоподобной кажется вариант заурядного нарушения обмена веществ. Но! Куда было бы любопытнее представить, что у охотников до еловых и сосновых шишек клестов в скором времени может появиться достойный конкурент.
2 декабря 2006 г
Ворона-калека
Мир дикой природы жесток по отношению к слабым или ущербным особям. Те, кто не в состоянии обеспечить себя кормом, гибнут от голода. Больные или раненные животные чаще других становятся добычей хищников. Выживание особи, перенесшей травму, зачастую сильно зависит не только от степени и характера повреждения, но и от ее интеллекта и жизненного опыта.
Серые вороны общепризнанно считаются гениями птичьего мира. Возможно, именно поэтому среди них иногда попадаются особи со сломанным крылом, нашедших спасение у мусорных контейнеров. Однако рано или поздно нелетающая разбойница оказывается в лапах собаки или другого четвероного хищника.
На берегу реки мне привелось наблюдать за вороной-калекой. У нее не было левой ноги. Где и при каких обстоятельствах птица повредила конечность неизвестно. Ясно только, что рана давно зажила, и ворона приспособилась к передвижению по земле исключительно прыжками. Равновесие удерживалось благодаря хвосту и распростертым крыльям. Птица отказалась от стадного образа жизни и искала пропитание в одиночку. Это важный осмысленный шаг. В стае, очевидно, здоровые собратья имели преимущество перед калекой и всячески пытались обделить в еде. Полноценно постоять за найденную добычу одноногая ворона не могла и поэтому была вынуждена отказаться от совместного промысла.
Я вел наблюдения за птицами из укрытия для фотосъемки. Известная мне стая деревенских ворон с подозрением относилась к моей прямоугольной палатке и не смела подбираться ближе, чем на 20-30 метров. Зато ворона-калека осознанно шла на риск, чтобы беспрепятственно обследовать «нетронутую» товарками часть берега. И эта дерзость была оправдана: хромая птица находила забытую прикормку, объедки с рыбацкого стола, останки рыбы.
Серым воронам не свойственно испытывать доверие к людям, однако ущербная особь вынужденно поменяла общепринятый стереотип поведения, и благодаря этому у нее появились все шансы на выживание.
2 декабря 2006 г.
назад (на страницу "публикации 2007")