Берёзовый сок
Ни на что я не променял бы эти минуты, когда сидишь на подсохшем пригорке и пьешь прохладный березовый сок. Внизу, в прибрежном ольшанике щебечут пернатые, над деревней плывут ватные облака, апрельское солнце гложет остатки посеревшего льда. И всюду чувствуется продвижение весны. Бабочки-крапивницы порхают совсем близко и безбоязненно садятся на руку, в траве снуют труженики-муравьи, первые лягушки вылезли погреться на солнышке. Благодать!
Мальчишками нас никто не учил, как и когда нужно собирать березовый сок. Мы действовали по наитию, и свод негласных правил нам диктовали наше ребяческое уразумение и совесть. Ни много, ни мало, а почти десять лет каждую весну, отдавая дань сложившейся традиции и желанию непосредственного общения с живой природой, мы исправно ходили за реку в березовые лощины и получали сок от одних и тех же деревьев. Но и по сей день наши «кормилицы» готовы приютить в летний зной уставшего путника в тени своей кудрявой пышной кроны.
Если покопаться в библиотеке или Интернете, отыскивая правила сбора березового сока, то общие рекомендации будут сводиться примерно к следующему. Сок следует собирать с взрослых деревьев с хорошо развитой кроной и стволом не менее 30 см в поперечнике. При этом в коре сверлится небольшое отверстие диаметром до 2 см и от него отводится трубочка или жестяной язычок, по которому сок попадает в посуду, прикрепляемую на проволоке или веревке. По окончанию сбора ранку следует закрыть деревянной пробкой и залепить садовым варом, воском, глиной или пластилином. Это требуется для того, чтобы предотвратить попадание через насечку болезнетворных микроорганизмов, которые могут вызвать загнивание с последующей гибелью дерева.
Конечно, садового вара у нас не было, зато мы всегда залепливали ранки глиной, считая это обязательной процедурой. Вот только способ сбора сока, который повсюду описывается, мы почти никогда не применяли по нескольким причинам. Во-первых, сделать так чтобы сок тек только по трубочке или жестяному желобу довольно проблематично, зачастую большая часть сока стекает по стволу мимо. Во-вторых, не всегда удается прикрепить бутылку или банку таким образом, чтобы капли попадали внутрь, а если это и удастся, то нередко, когда в посуде наберется немного сока, она смещается под его весом, и сок уже не попадает в горлышко. В-третьих, для решения вышеназванных проблем, приходится делать под отверстием треугольный язычок из бересты, благодаря которому можно избежать потерь сока, и следы от этих действий остаются надолго, если не навсегда, уродуя стройные белоствольные березы. Мало того, если следовать инструкции и пробуравить дырочку диаметром не больше 2 см, то уже через пару дней сок будет течь гораздо медленнее, чем вначале повреждения. И здесь получается два выхода: либо увеличивать отверстие в диаметре, либо делать новое. И то и другое нам виделось нежелательным, поэтому этот способ у нас не пользовался популярностью. Иногда мне приходилось встречать в березовых лесополосах бутылки, подвешенные на стволе, но всегда это выглядело удручающе: язычок из коры, а над ним несколько старых и свежих дырок, или, что еще хуже, глубокие надсечки топором. К сожалению, именно так на практике выглядят рекомендации, распространенные в литературе.
Отклонив самый неудобный, губительный и неэстетичный, на наш ребячий взгляд, метод, мы собирали сок следующим образом. Мы выбирали подходящую ветку толщиной примерно в палец или чуть больше, но отходящую не прямо от ствола под углом вверх, а от более толстой ветки вниз или почти горизонтально. Затем делали косой срез и просовывали ветку в горлышко полуторалитровой или литровой бутылки в зависимости от интенсивности сокодвижения. Закрепить бутылку на ветке с помощью проволоки не составляло особого труда. Иногда подходящие ветки располагались на достаточном расстоянии от земли, и нам приходилось взбираться на дерево, но от этого потом сок казался еще слаще. Впрочем, возможно, это обусловлено тем, что он прошел длинный путь по стволу и впитал в себя больше глюкозы и фруктозы – сахаров, определяющих сладкий привкус целебного напитка.
Нерушимым правилом было и то, что на одно дерево мы ставил одну тару, или, максимум, две. Это обеспечивало и стабильность сокодвижения на протяжении всего периода, и ограничение травматизма отдельных наиболее «сладких» деревьев. Последние чаще всего стояли отдельно на каком-нибудь хорошо прогреваемом солнцем пригорке. Кое-где еще лежал снег, и березы только начинали отходить от зимнего сна, а тут уже во всю бежал сок. Молодые березки мы старались не трогать, а отдавали предпочтение взрослым окрепшим деревьям.
На поселке мы сок почти никогда не собирали. Нам не хотелось лишний раз подвергать опасности и без того измученные излишним вниманием людей (опилка ветвей и т.п.) деревья. Кроме того, сокодвижение здесь всегда запаздывало и проходило довольно вяло и непродолжительно. Наконец, собирать сок, что называется, во дворе совсем не интересно. Куда любопытней было спуститься к реке, преодолеть весенние места разрывов насыпной плотины, перепрыгивая с камня на камень, что мы набросали в ревущий поток воды, встретиться с первой белой трясогузкой, в ольшанике нечаянно вспугнуть ушастую сову… По дороге к березовым лощинам каждый день мы видели, как меняется природа с наступлением весны. И, наверное, не так было важно вдоволь напиться целебного «нектара», как научиться замечать весенние перемены, полюбить неповторимость пробуждающейся ото сна родной урёмы.
24 января 2007 г.
назад (на страницу "публикации 2007")