Статья на писана на основе двух рассказов
Птичий пляж
Белая трясогузка – это такая изящная птичка, которая обычно держится у воды. Она постоянно качает хвостиком вверх-вниз, словно дворняжка, дружелюбно виляющая хвостом. И действительно, во всем поведении трясогузок чувствуется какая-то добродушная простора и наивность. Но может быть нам так только кажется? Ведь доверчивость этих птах может объясняться не глупостью, а любознательностью. А людей трясогузки подпускают довольно близко, точно понимая, что мы не хотим причинять им вреда.
Благодаря длинным, хрупким на вид, ножкам трясогузка может легко бегать по мелководью и ловить всяких насекомых. То муха какая-нибудь зазевается, то жучек замешкается – ловкая трясогузка спуску не даст. Иногда даже быстролетные хищницы-стрекозы оказываются в клюве нашей охотницы.
Жизнь и добыча пропитания белой трясогузки тесно связаны с водоемами. Поэтому наверно они так любят купаться.
Лето в этом году выдалось жаркое и скупое на дождливую погоду. Луж нигде не найдешь. Пересохли мелкие болотца и прудики. И белые трясогузки вместе с другими пернатыми любителями водных процедур устремились к реке. Но найти подходящее место для купания оказывается не так-то просто. Ведь нужно, чтобы было буквально как в поговорке: воробью по-колено! И выбрали мелкие птахи по общему согласию самое людное место прямо на плотине. Здесь вода размыла насыпь и получилась неглубокая протока шириной в несколько метров. Существенных поблеем этот прорыв для машин и пешеходов не представляет, но для небольших пичуг это целый бассейн! И не беда, что проезжающие автомобили мутят воду: не пройдет и минуты, как пусть и не сильное, но живое течение смоет «следы».
Каждый день жаркого июля я ходил купаться и не мог не замечать постоянного оживления на птичьем пляжу. А к концу месяца, когда подросли и окрепли молодые птицы, посетителей «бассейна» стало еще больше. Целыми днями просиживал я в низенькой одноместной палатке, наблюдая за птицами с фотоаппаратом в руках. И только на закате, когда условия съемки резко ухудшались, я уходил домой.
Душно было в закупоренной палатке в полуденную жару. Не спасали на окошко с сеточкой, ни прорезанное отверстие для фотоаппарата. Градом лился пот с меня. И когда уж терпение совсем кончалось, я выходил из своего укрытия и поступал по примеру братьев наших меньших. Правда я не отправлялся барахтаться на мелководье, а нырял в прохладную глубь реки прямо с плотины. И здесь я понимал птиц сполна: ничего так не умиротворяет в жару, как вода тихой родной речушки. Суровка – так она называется.
Освежившись я возвращался в свою обитель, чтобы затаив дыхание снова наблюдать и запечатлевать в памяти своей и фотоаппарата яркие моменты из жизни пернатых.
Но вернемся к нашей трясогузке. Как бы тесно не была связана ее жизнь с водоемами, довольно часто мы видим ее и в парке, и рядом с жильем человека. Поэтому белую трясогузку знают многие, не то, что ее родственницу. Да-да, кроме привычной белой трясогузки в речных долинах нередко можно видеть желтую трясогузку. Снизу она вся желтая, при этом самцы, как водится, имеют более яркое оперение, чем самки и молодые птицы. В деревне я этих птиц не встречал, а у реки – пожалуйста!
И желтые и белые трясогузки были завсегдатаями птичьего пляжа, так как они не только купались, но и охотились здесь. Иногда трясогузки даже ссорились друг с другом. Налетали точно драчливые петухи, с открытым клювом на соперниц. Но серьезных междоусобиц обычно не возникало: все кончалось тем, что одна особь просто прогоняла другую.
На втором месте по посещаемости птичьего пляжа (после былой и желтой трясогузок) осторожные коноплянки, или, как их еще называют, реполовы. Буроватые пестрые слетки, так похожие на самок, обычно прилетали небольшой стайкой и старались держаться подальше от палатки. Вместе с молодыми птичками и самками прилетали красногрудые самцы с красным «чубчиком» над клювом.
Вот один из таких красавцев все-таки забыл про осторожность и сел на камень, торчащий из воды, недалеко от меня. Позади него желтая трясогузка плещется – брызги во все стороны, но он в воду лезть не спешит. Попил сначала немного, осмотрелся – опасности нет – можно и ванну принять. Зашел по-брюшко и быстро головой в воду – раз!
Тут же и вынул так резко, чтобы побольше воды на себя захватить. Крыльями еще трясет – нужно чтобы вода перышки хорошенько промыла, не то паразиты заведутся!
Помылся реполов и стал еще красивее. Блестят искрятся капельки на красной груди.
После водных процедур птахи приводят перья в порядок. Трясогузки, например, устраиваются на какой-нибудь камешек и сначала сушат перья. Причем в принципе они поступают почти как собаки, которые известным образом « трясутся» для избавления от воды шерсти. Трясогузки тоже сначала стряхивают капли, распушив перья во все стороны. Затем только птицы начинают тщательный уход за перьями: расправляют и разглаживают их клювом, словно утюгом. Пока трясогузки укладывают свой наряд, перья на солнце совсем подсыхают. И белый фартучек становится как новенький!
А что это за шумная ватага пернатых спряталась в зарослях ольхи? Ага! Это полевые воробьи целой стайкой прилетели попить да умыться. Тоже полезно – не все ж в пыли барахтаться! Но сколько чумазый воробушек не купайся, а черных кружочков на щечках не смоешь. Да и нее нужно: кружочки воробью очень даже к лицу!
Пошумели воробьи, почирикали, да и полетели по своим делам. А я сижу в палатке и жду – кто ж еще на пляж прилетит?
Парочку щеглов ни с кем не спутаешь: редко можно встретить в окраске оперения такое сочетание цветов: красный, черный, желтый, белый и светло-серый. И впрямь иначе как щегол такую птичку не назовешь. Жалко правда, что прилетали они редко. И то - попьют на скорую руку и улетят. Один раз только мне удалось наблюдать, как молодой щегол купался.
Наведывался к протоке и зуек – кулик такой. Побегал по мелководью и улетел.
А в другой раз стая ворон прилетела. Правда они-то не купались, а искали что-нибудь съедобное у воды. Рыбаки часто наживку оставляют. Вон одна из товарок тесто в банке приглядела, а другая где-то хлеб черствый нашла и принесла его в лужу. Дождалась пока тот размок и съела. Третья зачем-то камень в клюв взяла и шлеп его со всего размаху в воду. Может разбить или раздавить что-то пыталась? Ох, уж эти хитрюги вороны – чего только не придумают…
Июль прошел. Наступил август. А птичий пляж продолжал работать на всю катушку. Весь месяц почти я провел в палатке.
В сентябре на мелководье в солнечные дни еще резвились трясогузки из пролетных стаек. Но к концу месяца и их не стало. Птичий пляж закрылся на зиму до следующего сезона.
26 октября 2005
Один день среди птиц
Таких дней должно быть как можно больше. Нужно чаще быть на природе и общаться с ней.
Иногда я беру с собой на прогулки свой дневник, и тогда события, даже самые незначительные, остаются не только в моей памяти, но и на белой бумаге поистрепавшейся тетради. И чтобы сейчас, когда уже прошел не один месяц, вся картина встала у меня перед глазами, как только что увиденная, мне достаточно прочитать несколько скупых предложений из своего дневника.
Всего на двух листах уместился целый летний день, проведенный не где-нибудь, а у реки, среди пернатых.
Солнечное утро обещало погожий день. Я торопливо попил на завтрак козьего молока с сухарями и стал собираться. Подкачал колеса своего «Аиста», велосипед такой. В багажник уложил палатку с самодельными колышками из металлической проволоки и молоток. К раме привязал две палки для опоры. Взял рюкзак с фотоаппаратами, книгой о певчих птицах и дневником. Вот и все снаряжение. Можно ехать на реку.
Деревня моя на возвышенности, а река Суровка, как водится, в низинке. Поэтому всю дорогу можно ехать и почти не крутить педали – под гору же качусь!
А в воздухе еще пахнет утренней свежестью тумана. Тут и там на грунтовой дороге сверкают зеркальца лужиц, возникших после вчерашнего дождя. Тихо. Ветер еще не поднялся. Солнце светит прямо в лицо. Приходится щуриться. Но в душе какая-то неудержимая радость, и хочется все время так катиться навстречу ласковым лучам и улыбаться летним прелестям сельской природы.
Да вот уж и река. Я притормаживаю на ухабах плотины, что змеей отрезала холодноводную Суровку от Новомичуринского водохранилища. Насыпной плотине уже не один десяток лет, и по краям ее давно закрепились цепкими корнями кусты ив и ольха. Как и прежде вода из Суровки идет по двум трубам в центре переправы. Правда в этом году весна была дружная, и этих труб не хватило: в одном месте плотину размыло, и вода побежала меж камней, образовав широкий неглубокий перекат.
Здесь на мели очень любят купаться мелкие певчие птицы. Я уж не первый раз приезжаю сюда, чтобы пофотографировать их из укрытия.
Прежде чем устанавливать палатку, я решил осушить ближайшие лужи, чтобы птицы купались не в них, а в перекате, то есть там, где я обычно устанавливаю свою одноместную палатку-скрадок.
Я нашел на берегу кусок доски и с помощью него расплескал воду из луж, насколько это было возможно. Потом оставшиеся лужицы я засыпал песком и камешками, чтобы птицы при всем желании не могли в них купаться.
Ну, а теперь уже можно и палатку установить. Это я сделал весьма основательно, так как намеривался провести в ней много времени, если, конечно, погода или назойливые рыбаки не будут мне мешать, и птицы соизволят «попозировать». Впрочем, последнее условие, пожалуй, самое главное.
К своему Зениту прикрутил четырехкратный объектив Юпитер и установил на штатив. Выставил необходимые параметры съемки на цифровой Минольте. Теперь во «всеоружии» я сижу в палатке и жду гостей, наблюдая за происходящим через маленькое окошко вырезанное в стенке палатки под объектив. Пока птиц нет, мне есть чем заняться: дневник заполнить, книжку почитать.
А солнце то спрячется за облака, то озарит плотину, и капли воды заискрятся в его лучах. Западный ветерок подул-подул да и стих.
Пока прилетали попить только коноплянки, но и те долго не задерживались у воды.
Маленькая девочка долго ловила сачком мальков перед палаткой. И каждый раз, когда ей удавалось поймать какую-то живность, она, радостно крича, бежала с ней к своему отцу-рыбаку. Но бог милостив: девочке, наконец, надоело ловить маленьких рыбок и она уехала на велосипеде домой, оставив в покое отца и дав возможность птицам утолить жажду и искупаться.
Дело шло к полудню, и солнце начало припекать. В палатке стало душно. Но и птицы все чаще прилетали не только попить, но и искупаться.
Стайка полевых воробьев превратила бережок переката в маленький птичий базар. Расшумелись озорные, расплескались. Но вот прошел рыбак со спиннингом в руках, и воробьев как ветром сдуло.
Жарко воробьям. Да и мне в палатке не сладко приходится. Мне бы тоже искупаться! Вышел из укрытия, разделся и… бултых с плотины в реку. Хорошо! Освежился я, остыл, обсох на солнышке и снова в палатку.
А уж птицы точно того и ждали, когда ж я исчезну. Как налетели коноплянки да трясогузки, как начали купаться! Весь «водоем» переполошили. Мальки рыб с перепугу заметались да под камешками попрятались.
Я попеременно снимал то Минольтой, то Зенитом. Звуки последнего, правда, ограничивали его применение. Так, когда в метре от меня очутилась молодая желтая трясогузка, ее весьма насторожил треск плавного взвода курка. А от сработавшего затвора бедная птаха первый раз вообще подпрыгнула как ужаленная. На следующие щелчки слеток реагировал не так резко, но все же предусмотрительно отошел подальше от источника звука. Белые трясогузки купались бок о бок с желтыми трясогузками и коноплянками. Водные процедуры птахи чередовали с чисткой перьев и сушкой их на солнце.
Особенно мне нравилось наблюдать, как прихорашиваются трясогузки. Они обычно выбирали какой-нибудь камешек поудобней и, взобравшись на него, принимались забавно топорщить крылья в разные стороны, словно выполняли ряд гимнастических упражнений. Покончив с купанием и уходом за оперением, трясогузки тут же и охотились. Они ловили мух и еще копошились на мелководье, видимо, доставая что-то съедобное из воды.
День клонился к вечеру. Тень от палатки стала настолько длинной, что закрыла часть переката. Освещенность, так необходимая при фотосъемке быстро двигающихся птиц, резко снижалась. И я уж было собрался выходить из палатки.
Но меня остановил… кулик. Маленький буроспинный с темной шапочкой и галстучком на груди зуек прилетал на перекат. На ножках-ходулях он подбежал к воде и попил. Потом кулик начал деловито осматривать камешки на берегу – искал чем поживиться. Он и не собирался улетать. Но проезжающая машина спугнула неожиданного гостя. Зуек в этот вечер больше не прилетал.
На закате я собрал палатку и покатил домой. И снова солнце светило мне в лицо, пусть и не так ослепительно, но не менее ласково и нежно. Казалось, оно радуется вместе со мной.
Но день, проведенный среди птиц, закончился. А я кручу педали, улыбаюсь солнцу и думаю, что таких дней должно быть как можно больше.
31 октября 2005 г.
назад (на страницу "публикации 2006")