Надежда на жалость
После того как два года назад в песчаном карьере была полностью разрушена огромная колония береговых ласточек в результате забора песка, я думал, что птицы туда уже не вернутся. Но я ошибся.
Весной этого года у реки появились первые береговушки – самые маленькие из наших ласточек. Ну, держись, комариная братия! А уж комаров-то близ воды не счесть: спасу нет на рыбалке от проклятых! Я домой всегда хоть и с рыбой, да еще весь искусанный возвращался. Но теперь-то ласточки им спуску не дадут?
Пришло лето. И как же радостно было видеть, как вновь над гладью реки носятся эти дети воздуха со скромным бурым верхом, белым брюшком и строгим галстучком на груди. Как ловко, играючи, ловят на лету ласточки всякий гнус и даже пьют на лету, разрезая своим маленьким клювиком водную поверхность.
Для колонии ласточки выбрали крутояр с чистым песком – там им рыть легче. А глинистые почвы им « не по зубам».
Дружно увеличивалось количество нор, пока не дошло почти до сотни. Это, конечно, не то что было раньше, когда в обрывах я насчитывал несколько сотен нор да сбивался со счета. Однако в прошлом году не было нор вообще. Поэтому я радовался и неполной сотне, ведь для нее нужно почти двести пар лап: половина – самцы и столько же – самки.
Лето разгоралось. Все шло своим чередом. Норы были вырыты. В конце их свиты простенькие гнездышки. В гнездышки отложены белые яички. Началось время насиживания.
«Предсказывать» погоду ласточки умеют, но вот предвидеть действия людей, увы, не научились. А если бы и могли, то ни за что бы не стали рыть норы в чистом песке. А может быть ласточки просто рассчитывали на наше благоразумие, нашу совесть или жалость, в конце концов? Если так, то надежды эти были тщетными. Человек не посчитался с ласточкиной судьбой, но приехал и взял песок. Сначала немного – тележечку-прицеп. Песочек, знаете ли, нужен чтоб раствор с цементом замесить да ребятишкам во дворе поиграть. Ну, подумаешь, обрушился обрывчик и задел десяток нор. В иных наседки были погребены заживо на кладках, в других птицы успели вылететь, но яйца были засыпаны и раздавлены.
Колония осталась. Выжившие хозяева разрушенных нор принялись за строительство сызнова.
… И все бы ничего. Но людям, теперь уже другим, опять понадобился песок, много песка. Взяли бы его в стороне от нор, и колония осталась не тронутой. Но с обрыва брать легче – копать не надо – песок сам осыпается. А то что вместе с песком падают яйца и тела погибших ласточек – так их в сторонку отбросить можно.
Конец июня. Я пришел к обрыву. Нор нет. На песке мертвые ласточки и расклеванные яйца.
И вот уже июль. Оставшиеся ласточки снова взялись за постройку гнезд. Но нет радости в моих глазах, лишь тень надежды: надежды на благоразумие, на совесть, на жалость, в конце концов.
А о чем думают ласточки? Они, наверно, беспокоятся, успеют ли вывести птенцов до конца лета, хватит ли времени слеткам, чтобы набраться опыта и сил перед отлетом. Но дети воздуха еще не знают, куда едет этот экскаватор…
… А лето уже скоро кончится.
18 июля 2005 г.
назад (на страницу "публикации 2005")